Александру Ширвиндту всегда приписывали любовные романы на стороне. А он всю жизнь был предан одной-единственной женщине, которую полюбил в 15 лет, однажды и навсегда.
Началось их знакомство в дачном поселке. Там у родителей Натальи Белоусовой, супруги артиста, был прекрасный дом. По соседству с ним стояла более скромная дача бабушки Александра.
Жарким летом юные дачники играли в волейбол, ходили большой компанией купаться. Среди шумных веселых ребят Кис, как прозвали Ширвиндта, был самым красивым. А Татка, как ласково звали Наталью, самой смешливой и очаровательной.
Она не сразу поняла, что представительный Ширвиндт ее выделяет. Только когда он подарил ей на день рожденья фарфоровую чашку (всем остальным девчонкам из их компании дарил керамические), она поняла: это знак.
Сам Александр уверял, что крутился вокруг Натальи исключительно ради коровы, которую держали Белоусовы.
Девушка часто угощала будущего артиста парным молоком. Он его обожал. Поэтому старался заходить в гости как можно чаще.
Так, по вине коровы, Ширвиндт «испортил жизнь всего одной женщине» – как он сам с юмором отзывался о своих единственных отношениях, длиной почти в целую жизнь.
Да и разве можно предположить в беззаботные 15, что следующие 74 года своей жизни будешь любить все ту же соседку по даче?
Когда лето закончилось, по традиционному сценарию, должен был сойти на нет и «курортный роман». Но молодые люди продолжили общаться в Москве.
Шура встречал Наталью после школы и провожал домой, они вместе подолгу гуляли по городу, обсуждали все на свете, строили планы на будущее.
Ширвиндт происходил из артистической семьи. Его папа был музыкантом, а мама какое-то время выходила на сцену. Наталья же родилась в семье потомственных архитекторов.
Ее дед был главным архитектором Москвы и в 30-е годы руководил планом ее реконструкции. Неудивительно, что Александр мечтал поступить в «Щуку» и стать актером, а Тата – попасть в архитектурный и проектировать дома.
Оба успешно выполнили задуманное, но, несмотря на новые знакомства, новых друзей и шумные студенческие компании, продолжили общение.
Александр приходил на экзамены к Наталье и уговаривал преподавателей быть к ней снисходительнее. Те умилялись: дар очаровывать проявился у Ширвиндта очень рано. А спустя семь лет знакомства Шура сделал своей Таточке предложение.
«Пошли в ЗАГС»
Александр ввалился к ней в квартиру, замерзший, окоченевший, прижимая к груди огромный бумажный сверток, и сказал единственное: «Пошли в ЗАГС».
Наталья потом долго разворачивала бережно завернутый во множество слоев бумаги подарок. Внутри оказалась пышная ветка белой сирени.
Такое чудо в заснеженном январе! Оказалось, Ширвиндт растрогал сотрудниц Ботанического сада, объяснив, что хочет красиво сделать предложение любимой девушке, и добыл… Ну, почти как сказочная падчерица подснежники – майские цветы посреди зимы.
Сама Наталья Николаевна вспоминала так: «Предложение спустя несколько лет знакомства Александр Анатольевич сделал очень лаконично: “Пошли в ЗАГС”. Накануне свадьбы я сказала маме, что пойду к Шуре и останусь у него ночевать.
Родители и бабушка с дедушкой долго совещались, но все-таки меня отпустили. Я захватила полотенце и ночную сорочку. Ширвиндты жили в большой коммунальной квартире, где у них было восемнадцать соседей.
Демонстрируя на кухне перед ними сорочку и полотенце, Шура объяснил: “Взял себе жену, а вот и все ее приданое”».
Тата, кстати, совершенно спокойно адаптировалась к жизни в коммуналке после своей роскошной архитекторской квартиры.
Позже они с Александром, совершив несколько обменов, перебрались в гораздо более комфортабельное жилье. Уже с маленьким сыном.
Михаил родился через год после свадьбы. Александр как раз возвратился с гастролей и прямо с поезда ринулся по роддомам Москвы, разыскивать Татку.
Нашел — и тут же набросился на медсестер и санитарок, требуя немедленно сказать, как себя чувствует его жена. Шура очень боялся, что измученная родовыми муками супруга его разлюбит.
И передал ей полную любви записку, написанную на шоколадной обертке (другой бумаги под рукой не было). Ее Наталья бережно сохранила.
Как и множество писем от мужа. Они часто расставались – и еще со студенческих лет привыкли писать друг другу долгие нежные послания, где обсуждали все на свете, от книг до фасонов платья.
Тата всегда уверяла, что даже если бы они не подружились тем памятным летом в дачном поселке, судьба все равно свела бы их с Шурой вместе. Слишком они были похожи, ходили одними и теми же дорогами, читали одни и те же книги.
Раскрывая секрет идеальных отношений, она шутила:
«Во-первых, надо родиться в одном роддоме.
Во-вторых, надо, чтобы родители были из одной среды.
В-третьих, надо в детстве читать одинаковые книжки или, как говорят, быть из одной детской.
В-четвертых, в 14–15 лет оказаться в одной компании и иметь общих друзей.
В-пятых, довольно долго просто дружить, но уже испытывая потребность видеться каждый день.
В-шестых, дружба, если повезет, должна перейти в любовь.
А в-седьмых, никаких рецептов нет. Но если все-таки появится замечательный муж, его ведь надо удержать».
Здесь, правда, госпожа архитектор немного лукавила. Потому что за мужа никогда не цеплялась. Ширвиндт часто играл героев-любовников и ему нередко и в жизни приписывали амплуа разбивателя сердец.
Тем не менее, ни в каких интрижках он замечен не был, считая, что беготня по женщинам к хорошему не приводит. Он выбрал одну единственную, раз и навсегда, других же просто не видел.
Сам Александр с присущим ему юмором объяснял, что все дело в лени: «Мои ровесники поменяли одну жену за 50 на две по 25, я бы тоже пошел, но лень вставать из удобного кресла».
На что его супруга неизменно парировала: «Александр всю жизнь носит маску циника, скрывая истинную душу».
Его настоящего она знает лучше всех.
Наталья уверена, что секрет их счастливой семейной жизни в том, что она никогда не растворялась в супруге. Она была архитектором, спроектировала множество зданий.
Ей всегда хотелось быть не только приложением к мужчине, но и реализоваться в профессии. За успехами супруга она, конечно, с гордостью следила.
С достоинством выслушивала сплетни «доброжелателей» об интрижках с поклонницами, но никогда им не верила.
Просто их с Шуриком любовь выросла из такой крепкой, многолетней дружбы, что они знали друг друга, как никто.
Они вместе росли, зрели, старели, построив в итоге союз, который повезло создать единицам. Впрочем, перефразируя известное высказывание, везет лишь тем, кто сам везет.
Сам Александр Анатольевич о своем длительном браке говорит так: «Наблюдаю сейчас массу браков прекрасных людей с огромными перепадами возраста (видимо, действовали по принципу: при развилке без указателя надо ехать налево — а вдруг?).
Дай им Бог, но я это не очень понимаю. Мне кажется, в этом есть какая-то патология. Важно иметь общие заботы, общие болезни и раздельное питание. Но и брачное долгожительство — тоже работа не из легких.
Тут надо выстроить какую-то систему взаимоотношений… У нас с супругой юношеская романтика постепенно трансформировалась в возрастную лирику.
Мы пережили бриллиантовую свадьбу и осторожно надеемся на благодатную (для тех, кто тоже надеется, объясняю: это 70 лет брака)».
Кис и Татка поженились в 1957 году. Очередной юбилей совсем близко.
Дай Бог Вам вместе еще многие лета!