40 лет назад, 19 ноября 1983 года, в Грузии произошло громкое событие — попытка угона самолета, во время которой были убиты и тяжело ранены множество невинных людей.
Группа золотой молодежи попыталась с шумом и помпой улететь в Турцию. Ребята мечтали получить политическое убежище в США и жить там как герои и борцы с Советским режимом.
На то, что при этом кто-то пострадает, им было плевать. Более того, они сознательно шли на человеческие жертвы, считая, что иначе не получат столь желанные славу и признание за кордоном.
На преступление молодых людей вдохновил поступок отца и сына Бразинскасов, которым маневр с захватом самолета удался на все сто. Одним из немногих, кстати.
В 1983 году в СССР было предпринято три попытки улететь за границу на «собственном» самолете. Все безуспешные. Но грузинские «мажоры» не сомневались, что им-то уж точно повезет. Они ведь готовились.
В группу преступных угонщиков входила так называемая элита Грузии. Юноши, у которых без преувеличения было все – деньги, импортные вещи, поездки за границу. В своей родной стране, стараниями любящих родителей, им было уготовано роскошное будущее.
Только посмотрите, кто входил в банду. 25-летний Иосиф Церетели, художник студии «Грузия-фильм». Он стал настоящим лидером группы.
Два брата Ивериели, оба медики, сыновья зав. кафедрой Института усовершенствования врачей. Давид Микаберидзе, студент Тбилисской академии художеств, сын управляющего строительным трестом «Интуриста».
Григорий Табидзе, 32 лет. Безработный рецидивист с тремя судимостями за грабеж, хулиганство и угон машины. Папа Григория работал директором проектного бюро «Госкомпрофтех-образования», а молодой человек занимался… ничем.
Но среди золотой молодежи его ценили за умение быстро доставать любые запрещенные вещества. Перед тем, как отправиться на дело группа мажоров их как раз и приняла, для храбрости.
Также среди угонщиков значились 19-летняя Тинатин Патвиашвили, студентка архитектурного факультета, и ее молодой супруг 21-летний актер Гега Кобахидзе, сын известного кинорежиссера.
Молодой человек делал успешную карьеру в кино. Не сказать, что Гега был звездой всесоюзного масштаба, но у себя на родине – вполне узнаваем.
Накануне захвата самолета Гега начал сниматься в ставшей потом культовой картине «Покаяние», которая могла сделать его супервеличиной…
Все у молодого человека складывалось прекрасно. И даже любовь у него была. Накануне захвата самолета Гега женился на Тинатин Патвиашвили, девушка ждала от него малыша.
Правда высокопоставленные гости праздника не догадывались, что свадьба — это составная часть плана, который должен был позволить молодоженам и их сообщникам оказаться на Западе.
Подготовка
Молодые люди все спланировали заранее. По блату они попали на закрытый показ фильма «Набат», по которому представители спецслужб учились обезвреживать террористов на борту самолетов.
Этот фильм стал для преступников своеобразной инструкцией. Стрелять учились на даче одного из злоумышленников.
Вдохновителем плана стал священник Теймураз Чихладзе, который обещал пронести оружие на борт под своей рясой. Теймураз мечтал о свободе и сладкой жизни за границей, подзуживая ребят на преступление.
Но внезапно у него появилась возможность выехать за рубеж легально, по церковной линии. Он начал сомневаться, темнить, и молодые люди решили, что справятся самостоятельно. В день захвата самолета священника с ними не было. Но это не помогло ему уйти от ответственности.
Итак, пока родственники и гости, ни о чем не подозревая, веселились на свадьбе Геги и Тинатин, молодожены отправились в аэропорт.
Они собирались в Батуми якобы продолжить праздник с друзьями и отметить начало медового месяца. На торжестве присутствовала в качестве гостьи представитель службы аэропорта Анна Варсимашвили.
Ее попросили провести молодоженов и их друзей без досмотра. Типа у них алкоголь, не хотят светить. Так в самолете оказалось оружие. Два пистолета ТТ, два нагана и ручные гранаты.
В небе
В день Х самолет Ту-134 планово направлялся в Батуми. Но случилось неожиданное — борт получил приказ возвращаться. Из-за плохой погоды и сильного ветра сесть в Батуми не представлялось возможным.
Экипаж начал возвратное движение к Тбилиси. Друзья-приятели об этом не знали, они полагали, что борт просто меняет эшелон высоты. И приготовились озвучить свои требования — лететь в Турцию.
Следует упомянуть, что группа молодых людей уже успела привлечь к себе внимание на борту. Они приняли на грудь, шумели, громко переговариваясь, ходили по салону.
Один из пассажиров, представитель гражданской авиации Плотко, летевший в отпуск, даже сделал им замечание. Молодчики ничего не ответили, но обиду затаили.
Время действовать.
Ребята разделились, часть «бойцов» отправилась к кабине пилота, остальные принялись обезвреживать представителей спецслужб на борту.
Парни считали, что каждый рейс сопровождает «безопасник» и попытались вычислить потенциальных врагов. Первым они застрелили пассажира, который был одет в синий строгий костюм.
Потом попали под подозрение еще двое мужчин, в том числе штурман-отпускник, сделавший молодым людям замечание за дебош. Этих двоих захватчики тяжело ранили.
К слову, представителей спецслужб на борту не было, люди пострадали напрасно. Пока происходила расправа, двое террористов кинулись к серым от страха бортпроводницам, Валентине Крутиковой и Ирине Химич.
Оглушили одну из девушек ударом по голове, вторую избили. Преступники заставили стюардессу постучать условным стуком в кабину пилотов.
В тот день Станислав Габараев стажировался на должность командира корабля, потому на борту находился проверяющий — Завен Шарбатян. Он и открыл террористам дверь. Угонщики с ходу буквально изрешетили мужчину.
Затем сорвали с пилотов наушники и по-грузински приказали им лететь в Турцию. Бортинженер Анзор Чедия попытался заговорить с террористами, узнать, кто они такие и чего хотят, но был уничтожен на месте.
И в этот момент прозвучали ответные выстрелы. Сидящий за шторкой штурман Владимир Гасоян оказался вне поля зрения нападавших и успел сориентироваться. Мужчина достал табельный пистолет и открыл огонь.
Он застрелил рецидивиста Григория Табидзе и ранил старшего брата Ивериели в шею, который в панике, с криками бросился назад в салон самолета.
В этот момент Владимир успел подать на землю сигнал о ЧП и попытался заблокировать бронированную дверь. Но безуспешно. Закрыть дверь мешали лежащие в проходе тела Табидзе и Шарбатяна.
В это время молодчики в салоне опомнились и снова бросились к летчикам. Но экипаж уже пришел в себя от первого шока, и преступники получили настоящий отпор.
Укрывшись за своим креслом, командир корабля Ахматгер Гардапхадзе начал отстреливаться. Он дал второму пилоту Габараеву сигнал «тряхнуть» самолет.
И тот начал выполнять фигуры высшего пилотажа, бросая машину то вверх, то вниз. Летчики сильно рисковали, пассажирский борт мог не выдержать трехкратных перегрузок и просто развалиться в воздухе. Но экипажу повезло.
Самолет выдержал. Обезумевших мажоров отбросило вглубь салона. Стюардесса Валя Крутикова в это время пришла в себя и успела оттащить погибшего Табидзе из прохода. Раненый Шарбатян с трудом заполз в кабину сам. А штурман, наконец, заблокировал бронированную дверь.
Молодчики пытались расстрелять замок, ломились в кабину, а когда поняли, что пилоты недоступны, устроили форменный ад. В ярости принялись за пассажиров и стюардесс, ранили шесть человек. А после, в качестве главного аргумента достали гранаты.
Из воспоминаний стюардессы Ирины Химич: «В салоне творилось невообразимое. Из кабины пилота стреляли наши ребята. Из салона — бандиты. Преступники схватили меня и, прикрываясь мною, стреляли из-за моего плеча.
Некоторые пассажиры пытались помешать террористам и получали пули. Раненые, крики, всеобщий ужас… Когда у бандитов кончились патроны, они ушли в предбанник возле багажного отделения. Меня забрали туда под прицелом».
Стюардессы вновь связались по внутренней связи с экипажем, попросив их лететь в Турцию, иначе всех взорвут. Командир корабля обманул злоумышленников, сказав, что именно туда они и направляются.
Летчик надеялся, что туман и дождь помешают террористам рассмотреть: они все еще в Советском Союзе. Лишь когда перед захватчиками замаячили знакомые огни Тбилиси, те догадались об обмане.
На земле
На пробеге самолета по взлетно-посадочной полосе одна из стюардесс открыла аварийный выход и спрыгнула на землю. Она получила тяжелую травму позвоночника.
Вторая бортпроводница, Крутикова, последовать за ней не успела. Давид Микаберидзе застрелил девушку при попытке побега, а после свел счеты с жизнью, догадавшись, что Турции ему уже не видать.
Остальные члены экипажа смогли покинуть самолет, спустившись на землю по канатам. В кабине остался лишь тяжело раненый Шарбатян. Там он и скончался.
Тем временем начались многочасовые переговоры с преступниками. В аэропорт привезли их родителей, многие из которых были еще сильно пьяны после радостной свадьбы Кобахидзе и Тинатин.
Родные пытались поговорить с детьми, но захватчики отказались от любых контактов. Они угрожали взорвать самолет при малейшей попытке приблизиться к нему.
Требования оставались прежними – доставить их в Турцию. Иначе они начнут расстреливать по три заложника в час.
Подонки заставили пассажиров встать и закрыть иллюминаторы своими руками и телами, чтобы власти видели – планы реальны. Запрещали людям есть, пить и ходить в туалет, кричали, угрожали женщинам и детям.
Освобождение
Но на помощь заложникам уже прибыли сотрудники отряда «Альфа» во главе с командиром Геннадием Зайцевым. Штурм начали в 7 утра. Предварительно отработали действия в том же аэропорту на аналогичном самолете Ту-134.
Решено было прорываться в салон с трех точек. Несколькими группами. Под прикрытием светошумовых гранат. Между собой бойцы договорились: если кого-то ранят, не терять время на помощь товарищу, а продолжать спецоперацию.
К счастью, крайние меры не потребовались. Сражаться со спецназовцами – не то же самое, что угрожать безоружным пассажирам. Самолет освободили за 4 минуты.
Один из террористов попытался дотянуться до дипломата с гранатами, но группа захвата мгновенно скрутила преступника. Единственную девушку среди злоумышленников бойцы поначалу приняли за рядовую пассажирку и предложили ей покинуть салон самолета.
Но тут накачанная веществами Тинатин начала кричать, что в руках у нее гранаты и она хочет взорваться. Девушку обезвредили и вместе с остальными преступниками доставили в СИЗО.
Итог
Следствие по делу длилось 9 месяцев. За это время при невыясненных обстоятельствах в камере умер Иосиф Церетели. Остальные преступники дождались суда.
Все мужчины, включая идейного вдохновителя угона священника Чихладзе, были приговорены к высшей мере. Три года условно дали сотруднице аэропорта, которая без умысла, но все же помогла пронести оружие на борт самолета.
Родные преступников не получили тела для захоронения, не знали, когда состоялась казнь. Многие из них долгие годы надеялись, что их дети все же остались живы.
Зачем?
Во время процесса над преступниками, наконец, был озвучен главный вопрос, который все это время терзал невольных участников событий. Для чего все это было нужно?
Ведь молодые люди, родившиеся с серебряной ложкой во рту, могли без проблем попасть в Турцию, воспользовавшись деньгами и связями своих именитых родителей.
«Если бы мы таким путем перебрались в Турцию, нас бы приняли за простых эмигрантов, — деловито поясняли преступники.
— Вот Бразинскасы улетели с шумом, со стрельбой, с Надей Курченко (стюардессой) расправились, так их там в почетные академики приняли… Чем мы хуже?»
В зале суда мажоры вовсе не казались грозными преступниками, способными на такой тяжелый поступок. Они выглядели как среднестатистические представители местной элиты – интеллигентными, воспитанными, образованными.
Бывший актер Гега Кобахидзе до последнего пытался выгородить любимую девушку, представляя ее случайной участницей событий. Суд проявил снисходительность.
Тинатин получила 14 лет тюрьмы. Но была освобождена досрочно, в 1991 году, когда к власти пришел ярый антисоветчик Звиад Гамсахурдия.
Надо отметить, что отношение к молодым террористам вовсе не было однозначным. На родине их то провозглашали героями, то жертвами режима, то снова террористами.
О неудачной попытке захвата самолета есть пьесы, книги, недавно вот фильм вышел… Как-будто преступлению можно найти оправдание.