Иногда коллеги к комментариях пишут: «О, да вы на вызовы ездите не один, — с напарником. Вот у нас (в таком-то городке/посёлке) мы всю жизнь «в одну каску» работаем.
Хоть на температуру 37,5, хоть на аварию с множеством пострадавших. Спасибо ещё, хотя бы — водителя дают».
С напарником, конечно, намного веселее работается. Одна голова хорошо, а две — ещё лучше. Можно даже без головы, — достаточно дополнительных пар рук и ног.
Да и вообще — чем больше лишних верхних и нижних конечностей в нашей работе — тем лучше. Хотя «лишнего» тут, в этом плане, ничего не бывает.
Не всегда и мне везло работать в полноценной бригаде из нескольких человек. Хоть у нас отнюдь не маленький населённый пункт, а аж целый мегаполис-миллионник.
Но и здесь, бывало, «по производственной необходимости» отправляли в «одиночное плавание». Ведь дефицит медиков скорой помощи на местах — явление повсеместное. Что в деревнях, что в городах.
Естественно, что в связи с этим всем имеют место казусы и прочие неприятности. Вообще, много их, казусов, случается на вызовах, когда доктор в бригаде «тихо сам с собою». Но один из них мне запомнился особо.
Ночь. Улица. Фонарь. Аптека. Промозглая предосенняя погодка. Я на дежурстве. Работаю, как вы понимаете, в ту самую «одну каску».
Поступает вызов: «Боли в плече. Мужчина, 50 лет».
Диспетчер протягивает мне бумажку с данными пациента.
— Повезло тебе. — говорит. — Лёгкий вызов попался. Артрит, небось, какой-нибудь. Посоветуешь назавтра а поликлинику, и до свидания.
По приезду на вызов, однако, меня стали терзать смутные сомнения, — всё ли тут так чинно и благородно, как могло подуматься вначале.
Уже в прихожей квартиры можно было сразу почувствовать ядрёный запах дешёвого спиртного, будто зашёл не в квартиру, а в большую порожнюю пивную бочку.
Убранство жилища тоже было далеко не аристократическим. Грязь, мусор, пустые бутылки, банки, полные «бычков». И два персонажа, средних лет и мужского пола, на фоне всего это пейзажа. Один покрупнее, другой помельче. Штепсель и Тарапунька эдакие.
Сидят на кухне за столом. На столе то же самое содержимое, что и во всей квартире. Только бутылки ещё не совсем пустые.
— Кто вызывал из вас? — спрашиваю, поздоровавшись.
-Я!! — громко хрипит «Тарапунька» (который покрупнее), высоко подняв руку, как школьник.
— Что случилось?
— Да вот, плечо чё-то разболелось… — отвечает он, показывая этой же рукой на своё плечо. — Уже и водка не помогает… не обезболивает.
— Как давно болит?
— Да уж… сколько… недели две, наверное. Я ведь падал в тот раз, на улице. С тех пор так и болит…
Санёк, скажи же, — так было? — последняя фраза была адресована «Штепселю», сидящему напротив.
Тот, безуспешно попытавшись сфокусировать свой взгляд на мне, глубоко и решительно кивнул головой, едва не свалившись со стула, на мгновение потеряв контроль над вестибулярным аппаратом.
— Две недели болит, и только сейчас решили за помощью обратиться?
— Ну, сперва не так уж болело. А сегодня прям спасу нет… Санёк, скажи! Чё молчишь?
— Санёк, который был уже «не с нами», не поднимая «измученных» глаз, снова рефлекторно качнулся чуь ли не всем телом вперёд, опять едва удержавшись от падения.
Я снял рукав с больного плеча пациента. Всё плечо, начиная от плечевого и заканчивая локтевым суставом, было мраморно-синюшного оттенка и отёчное.
— Так у вас же там перелом! — не без удивления констатировал я.
Мужчина задумчиво почесал здоровой рукой затылок.
— Да?.. То то я думаю, — болит всё сильнее и сильнее… Ммм… А оно вон чего…
Травма, хоть и застарелая, а лечению и гипсованию всё равно подлежит. Хирурги в приёмном отделении, конечно, особо никогда не радуются, когда им среди ночи такие «подарки» скорая помощь привозит. Но куда ж человека девать теперь.
Сбегал вниз, принёс проволочную шину. Сделал фиксирующую повязку на всю руку, обездвижив место перелома. Ввёл инъекцию обезболивающего, хоть пациент уже и так последние две недели сидел на сорокоградусных «обезболивающих».
— До машины дойдёте? — уточнил я, когда всё было готово.
— Я-то? Смогу. Ноги ж, вроде, целы пока. Да и Санёк мне подсобит… Эй, Санёк! До «скорой» поможешь мне дошкандыбать??!!
Санёк, до сих пор сидящий на том же стуле, и успевший за это время впасть в некое хмельное забытьё, проснулся, и в очередной раз утвердительно качнул головой.
Но в этот раз его подвело так же задремавшее вместе с ним чувство равновесия, и он рухнул на пол с громким и глухим стуком, ударившись лбом об кафель. При этом находясь всё в той же позиции — сложив ручки перед собой, и «попом» кверху.
— Ты там живой, нет?.. — обеспокоился его сотоварищ, встав со стула на «негнущиеся» ноги.
— Нормально, Мишаня… — промямлил тот, не отрывая лица от пола, впервые за всё время подав голос. Но, судя по собирающейся на полу лужице крови, — не так было всё и «нормально».
Приподнял ему голову. Так и есть, — рассечение надбровной дуги. Ещё и с повреждением крупного сосуда. Нужно зашивать. И снимок черепа делать на предмет «сотряса».
Снова перчатки. Снова перевязочный материал со дна чемодана. Гемостатическая губка. Бесконечные обматывания бинта вокруг головы, пока не перестала проступать кровь сквозь слои марли. Снова тот же вопрос:
— Идти сможете?
На это раз утвердительного ответа не последовало. Санёк, с печалью в глазах, пьяно покачал головой.
Оставив их обоих сидеть (лежать) на своих местах, я побежал вниз. Взял в машине «волокуши» — специальные плащевые носилки для переноски больных с верхних этажей дома. Принёс их обратно. Расстелил на полу на кухне.
— Соседей кого-то можно попросить помочь носилки нести? — спрашиваю у Михаила.
Тот пожал плечами.
— А зачем соседей? Ты да я, да мы с тобой…
— Ага. Куда там «с тобой»? Со сломанной рукой, да на «негнущихся»? Потом ещё одного «ушибленного» забинтовывать?
Можно было бы попросить, конечно, водителя. Но тут двоих нас всё равно маловато будет. Поднять-то поднимем, но не унесём.
Из соседей, как выяснилось, «носильщиков» не водилось. Все сплошь пенсионеры. Пришлось выходить на улицу во двор, ловить прохожих.
Затея оказалась такой же бесперспективной. В три часа ночи кто ж по улицам будет бродить в моросящий дождик и +9 по Цельсию.
Минут пять впустую «помыкавшись» по округе, пошёл к машине. Придётся вызывать на себя другую бригаду свободную бригаду, если ещё таковую найдут. Все в «разъездах».
Но не успел я нажать кнопку вызова на трубке «мотороллы», как услышал скрип распахивающейся подъездной двери.
То выходил улыбающийся и раскрасневшийся Мишаня. За собой он волочил мои носилки-волокуши, на которых мирно возлежал Санёк, со сложенными перед собой ручками.
— Это как…? — опешил я. — Вы его, что, — сами… С четвёртого этажа?
Оказалось, что Михаил, забеспокоившись, что я никого так и не найду, решил всё же взять инициативу в свои руки.
Вернее — в свою руку. И просто выволок своего «боевого товарища» по ступенькам вниз на улицу. Правда, был риск нанести ему ещё больше травм. Но всё, к счастью, обошлось.
Мы с водителем из машины выкатили каталку. Подвезли её к подъезду. Здесь особых проблем с загрузкой уже не было.
Таким образом в эту ночь хирургам было привезено сразу два «подарка».
Позже я узнал, что «Тарапунька и Штепсель», едва получив свои «порции» гипса на плечо и шовного материала на бровь, под утро покинули приёмное отделение, обнявшись и удаляясь куда-то навстречу рассвету. Для них всё закончилось благополучно.
Но меня эта история до сих пор ввергает в некоторое саркастическое уныние. Ведь, оказывается, даже у пациентов есть свои хорошие напарники. А мы, скоровики, чем хуже?
Всем здоровья, друзья 💖 и пусть с вами рядом всегда будут надёжные люди, которые в любое время смогут прийти к вам на помощь 😊🙏!